ПОЛИТИКА

ФЕНОМЕН САМОЗВАНСТВА

Феномен самозванства на Руси до сих пор до конца не изучен и не разгадан. Чтобы разобраться в нём надо обратиться к периоду, предшествующему Смуте.

18 марта 1584 года скончался Иоанн IV. Грозный царь оставил после смерти страшный беспорядок в делах. Это касалось не только дел государственных, но и семейных. Единственным законным наследником являлся бездетный Фёдор Иоаннович, которому было суждено стать последним потомком Ивана Калиты на московском троне. В силу того, что царь Фёдор был слаб умом, страной фактически правил его шурин Борис Годунов. Он же, после смерти Фёдора Иоанновича, унаследовал в 1598 году трон. Именно тогда и был подведён фундамент под грядущую Смуту: бояре никак не могли смириться с тем, что после Рюриковичей и потомков византийской династии Палеологов ими правит худородный царь Борис.

Так кем же был Борис Годунов на самом деле? Все мы, со школьных времён, помним пушкинские строки: «Вчерашний раб, татарин, зять Малюты...» Звучит, согласитесь, убийственно-хлёстко. Однако правдой в этой тираде является только одно: зять Малюты. Ни татарином, ни тем более вчерашним рабом Годунов не являлся. Впрочем, у князя Шуйского, в чьи уста Пушкин вложил эти слова, были свои представления о знатности. Годунов происходил из обедневшего, но старого и уважаемого костромского рода: некогда боярского, потом провинциального дворянского. Близкими родственниками Годуновых были Сабуровы и Вельяминовы. Так что разговоры о худородности Бориса преувеличены. Хотя, конечно, в знаменитый список «Тысячи лучших слуг» государевых Годуновы не попали.

Но Борису повезло. Царь Иоанн Васильевич родовитую знать не жаловал, подозревая во всяческих кознях, что, впрочем, во многом соответствовало истине. Вместе с началом опричнины пробил час простого дворянства. Именно тогда дядя Бориса, Дмитрий Иванович, усыновивший будущего царя после смерти отца, занял важный придворный пост Главы Постельничьего приказа. И началась блестящая карьера его племянника: в 1571 году Борис женился на Марии Григорьевне СкуратовойБельской – дочери всесильного Малюты.

А через девять лет породнился с самим Иоанном Грозным, царь выбрал сестру Бориса Ирину в супруги царевичу Фёдору.

Теперь о татарском происхождении рода Годуновых. Никаких подтверждений этому факту нет. Скорее всего, история татарского мурзы Чета, приехавшего из Орды в Москву при Калите и основавшего Ипатьевский монастырь в Костроме, (где он крестился и принял имя Захарий), от которого якобы произошли Сабуровы, Годуновы, Вельяминовы – не более чем легенда, созданная ипатьевскими монахами по заказу самого Бориса. Ведь впервые Годуновы упоминаются только в 1515 году.

Итак, взойдя на трон, Борис столкнулся с боярской фрондой, которая во многом и привела к Смуте. Поползли вдруг первые слухи о таинственно спасшемся царевиче Дмитрие. Никто не может точно сказать, появились они сами по себе или распускались умышленно. Непреложным фактом остаётся одно: народ к появлению Самозванца был готов.

История с царевичем Дмитрием – одна из самых таинственных в допетровской Руси. Царевич Дмитрий был сыном Иоанна Грозного от брака с Марией Нагой и, в случае смерти бездетного Фёдора, мог претендовать на престол. Но брак Грозного с Марией Нагой был шестым, а церковные правила того времени не разрешали православным вступать в брак более трёх раз. Следовательно, с точки зрения церкви, Дмитрий был незаконнорожденным.

Впрочем, мнение Церкви Думу волновало мало. В разговорах, боярин князь Иван Шуйский (регент при царевиче) не скрывал, что Дмитрий – природный царь. Это, конечно, не могло не тревожить Годунова. Он ведь прекрасно понимал, что устами Шуйского говорит вся исконная московская знать. Царевич Дмитрий представлял для Бориса, задумавшего основать новую династию, едва ли ни основную опасность. И вот, в полдень 15 мая 1591 года царевич Дмитрий погибает в Угличе. Молва сразу же обвинила в его смерти Бориса.

Что же произошло в Угличе в тот роковой для России день? Есть две основные версии. Первая: царевич погиб случайно, играя в ножички – у него случился приступ падучей, и он сам себя заколол. Вторая: его убили по приказу Годунова. Восстановить истину не представляется возможным, но есть факты, которые ставят под сомнение виновность Бориса: не надо забывать, что на дворе стоял конец ХVI века – разгар эпохи отравлений и инфекционных болезней. А тут, среди бела дня, царевича режут на глазах у свидетелей?

И ещё: руководить следствием в Углич был направлен один из самых опасных врагов Годунова – Василий Шуйский. Историки до сих пор спорят: это была инициатива Бориса или Думы? Но даже в последнем случае Годунов не сделал ничего, чтобы помешать подобному назначению. Почему? Очевидно, – был уверен в своей невиновности и нуждался в том, чтобы эту невиновность подтвердил враг. Что может быть надежней? Но даже высшей власти недостаточно, чтобы прекратить слухи.

ЛЖЕДМИТРИЙ 1

Первого Лжедмитрия все знают под именем Григорий Отрепьев. Дальше – огромное поле для фантазии. Но мы попытаемся сосредоточиться исключительно на фактах. Отрепьев Юрий Богданович родился около 1580 года. О его отце известно немного: галический дворянин, дослужился до стрелецкого сотника, погиб в молодом возрасте (был зарезан в пьяной драке в Немецкой слободе). Как рассказывал потом дядя самозванца Смирной-Отрепьев, – семья Богдана оказалась в весьма непростых материальных обстоятельствах. Слава Богу, помогли соседи, взяли Юрия в свой московский дом. А соседи у Отрепьевых были замечательные: небольшое именьице Отрепьевых соседствовало с богатейшим селом Домнино – родовой вотчиной Романовых. Таким образом, Юрий оказался в Москве. Сначала у дяди своего (по другим сведениям – зятя матери, дьяка Семейки Ефимьева, где и выучился грамоте), а потом, в совсем юном возрасте, поступил на службу сначала к Романовым, затем к князю Черкасскому, их родственнику.

Об этом времени удивительно мало достоверных сведений. Скорее всего, после прихода Романовых к власти, большинство бумаг, касавшихся службы у них Отрепьева, были уничтожены. Около 1600 года он покидает службу и уезжает, скорее даже бежит, в родную Кострому. В официальной истории принята версия, что Отрепьев проворовался и пустился в бега. Но больно уж его исчезновение из Москвы совпадает по времени с опалой Романовых.

Прибежищем для беглых преступников всегда были монастыри. Под именем «Григорий» постриг Отрепьева в монахи некий игумен Трифон из Вятки. Около двух лет провёл чернец Григорий в Спасо-Ефимьевском монастыре. А потом вдруг вернулся в Москву. Да не просто в Москву, а в Кремль, в Чудов Монастырь, где почти сразу сделался одним из приближённых архимандрита Пафнутия, будущего митрополита Крутицкого. Пробыв в монастыре всего несколько месяцев, Григорий стал дьяконом. А потом и вовсе перебрался в Патриарший дворец, где не только переписывал книги, но и составлял каноны святым. Удивительная карьера для бывшего придворного опальных Романовых. Подобное могло произойти только в одном случае: если за Григорием кто-то стоял. Влиятельный и богатый.

При патриаршем дворе он долго не удержался. Уже в 1602 году, вместе со старцами Варлаамом и Мисаилом бежал в Литву, – там закончилась жизнь Григория Отрепьева и началась жизнь Лжедмитрия. Сначала он находился в Остроге у князя Острожского, затем перешёл к князю Вишневецкому, которому и рассказал о своём царском происхождении. И тут можно только строить догадки: был ли Отрепьев направлен кем-то из знатных московских бояр, страдал ли паранойей и искренне верил в свою историю или его подбил на это Вишневецкий, ведший бесконечные территориальные споры с московскими властями, так как большая часть его владений находилась на польско-российской границе? Истину мы, скорее всего, не узнаем.

Вскоре в окружении Лжедмитрия появились два интересных персонажа: Сандомирский воевода Юрий Мнишек, в дочь которого, Марину, Самозванец влюбился; и второй – пытавшийся держаться в тени монсеньор Рангони (папский нунций), а с ним – целый выводок иезуитов. Так, бывший чернец Григорий стал пешкой в многоходово�� политической комбинации. В начале 1604 года он был представлен в Кракове королю Сигизмунду и вскоре принял католичество. Известный своей двуличностью Сигизмунд и тут оказался верен себе: признал Лжедмитрия законным царём, одарил деньгами, но в помощи отказал. Зато разрешил всем своим подданным оказывать ему помощь, в том числе и военную.

15 августа во главе армии польских добровольцев Лжедмитрий выступил в поход против Московии. Война с переменным успехом длилась чуть больше полугода. Лжедмитрий в январе был разбит князем Шуйским под Добрыничами, но сумел сохранить основные силы, которые состояли, помимо поляков, из иностранных наёмников и запорожских казаков во главе с гетманом Сагайдачным. Озлобленный на Бориса Годунова народ встречал Дмитрия, как освободителя. Ведь страшный неурожай, приведший к голоду, воспринимался населением, как наказание свыше узурпатору Борису.

В апреле 1605 года нелюбимый царь внезапно умер. Войско, во главе с воеводой Басмановым, перешло на сторону Самозванца, и уже в июне Лжедмитрий торжественно въехал в Москву. Накануне этого Фёдор Борисович Годунов был низложен боярами и убит вместе со своей матерью, вдовствующей царицей Марией. Сестру Фёдора Ксению Лжедмитрий насильно сделал своей наложницей. Патриарх Иов, отказавшийся признать Самозванца, был низложен, а на его место избран Архиепископ Рязанский Игнатий, венчавший Лжедмитрия на царство. Царствование его было коротким, всего 10 месяцев, и ничем особенным не ознаменовалось. Разве что заставило разочароваться в нём и бояр, жаждавших власти; и поляков, ожидавших территориальных уступок; и иезуитов, мечтавших обратить Московию в католичество.

Лжедмитрий оказался слишком самостоятелен: королю Сигизмунду он вместо земель предложил денег; в переходе Руси в другую веру папе отказал, более того – настоял на том, чтобы Марина Мнишек приняла православие. А ещё лжецарь укоротил боярскую вольницу, запретил потомственное холопство и наказание крестьян, которые ушли от хозяина в голодный год. Были и другие послабления крестьянам и торговым людям. Плюс – активизировались связи с Европой. В частности, рассматривалась возможность европейской христианской коалиции против Османской империи.

Однако были и негативные, с точки зрения московской элиты, моменты. Во-первых, засилье иностранцев, особенно поляков, на государственных постах и слишком лёгкие, позаимствованные у польского двора, нравы в Кремле. К тому же, скорее всего, Лжедмитрий в Польше проникся арианством, которое было весьма популярно среди магнатов Речи Посполитой, и вообще не видел различий между разными христианскими конфессиями. К этому добавились непомерные траты на содержание двора.

Простой народ был возмущён поведением иностранных наёмников и, прежде всего, казаков Сагайдачного. Для довольно-таки спокойной, по тогдашним европейским меркам, Москвы наступили тяжёлые времена. Разбои, убийства, изнасилования случались чуть ли ни каждый час. И неуёмный князь Василий Шуйский понял: пора действовать. Время было выбрано идеально. Свадьба Лжедмитрия и Марины в мае превратилась в настоящую пьяную оргию. Возмущению Церкви и простых горожан не было предела. Подначиваемая боярами и священниками, толпа взяла Кремль. Лжедмитрий сначала пытался просить помощи у стрельцов, но те выдали его. Он был застрелен сотником Валуевым. Труп сожжён, а пепел выстрелен из пушки.

Но на этом история не закончилась, остались загадки. Так, Мария Нагая (в монашестве старица Марфа), в начале появления Лжедмитрия в Москве опознала его и признала своим сыном, за что была облагодетельствована. А потом, после убийства Лжедмитрия, когда притащили к ней его труп, заявила, что это не её сын, а самозванец. Когда она лгала?

Есть и доказательство того, что Лжедмитрий и Юрий Отрепьев – одно и то же лицо: вскоре после взятия Москвы, один из иноков Чудова монастыря опознал его и стал изобличать. Инока поддержали другие монахи, прекрасно помнившие чернеца Григория. Все они были тайно схвачены и утоплены в реке по приказу нового царя.

ЛЖЕДМИТРИЙ II

Биография второго Лжедмитрия или «Тушинского вора», как называли его официальные источники, – куда более таинственна, нежели первого. Даже национальность его до конца не выяснена. По одной версии – русский попович; по другой – крещёный еврей. Есть ещё версия, что он русский, но принадлежал к секте жидовствующих. Некоторые авторы утверждают, что фамилия его Верёвкин и он сын боярский из Северска.

Самое интригующее в этой истории то, что второго самозванца вывел в свет ещё один самозванец, правда, рангом пониже: некий царевич Пётр, выдававший себя за сына царя Фёдора Иоанновича и царицы Ирины Фёдоровны. На самом деле звали его Илейка Коровин и был он незаконным сыном муромского посадского человека Ивана Коровина и некой бабы Ульяны, вдовы торгового человека Тихона Юрьева. Какой-то период Илейка работал сидельцем в лавке у нижегородского купца Грознильникова. Там ему стало скучно, он подался в казаки, а потом добровольно запродался в холопы к сыну боярскому Григорию Елагину. Вскоре, однако, бежал от хозяина и опять подался в казаки, вместе с которыми служил и Лжедмитрию I, и Болотникову. Собственно, казачьи атаманы и решили судьбу Илейки: обидевшись на то, что Лжедмитрий недостаточно щедро заплатил им за помощь, они решили предъявить своего самозванца. А так как Илейка знал грамоту и бывал уже в Москве, – выбор пал на него. Началась новая фаза Смуты. Теперь уже «царевич Пётр» стал своего рода гарантом легитимности Отрепьева. И тот вынужден был признать «племянника».

Впрочем, как за первым Самозванцем, так и за «Петром», и за воспетым некогда советской исторической наукой Болотниковым, стояли одни и те же люди: польские магнаты и иезуиты. После гибели Гришки, именно в Польшу, точнее, во входившую тогда в состав Речи Посполитой Белоруссию отправился «царевич Пётр». Там его встречали почти на самом высоком уровне, с ним долгую беседу вёл Оршанский староста князь Сапега, который потом подробно докладывал королю о встрече с внуком Грозного и важной новости: «Его дядя Дмитрий жив и скоро объявится, чтобы покарать боярских заговорщиков».

Однако именно в это время Болотников потерпел сокрушительное поражение под Москвой, что несколько спутало планы поляков. Надо было срочно действовать. И под именем Дмитрия Нагова будущий Лжедмитрий II был отправлен в Россию. В его ближайшее окружение входили казачий атаман Иван Заруцкий и сын боярский Григорий Верёвкин, похожий на Самозванца и обладавший такой властью, что молва упорно приписывала ему родство со вторым Лжедмитрием.

Вначале всё шло по задуманному плану. Лжедмитрий II собрал войско по большей части из казаков и беглых холопов, разгромил Шуйского под Волховым и вплотную подошёл к Москве. Он разбил свой лагерь в селе Тушино, которое находилось в 12 верстах от тогдашней границы Москвы. Отсюда и прозвище: «Тушинский вор». Но дела его шли неважно. Незадолго до этого армию Болотникова разбили войска Шуйского в Туле. Болотников был схвачен, сослан в Каргополь, потом ослеплён и утоплен. «Царевича Петра» ждала дыба, где он быстро вспомнил свою подлинную биографию (отсюда и столь подробные сведения о нём), а после дыбы – казнь.

Приблизительно в то же время на российской политической сцене вновь возникло семейство Мнишек. По договору с Сигизмундом, Василий Шуйский отпустил значительную часть знатных поляков, оказавшихся в русском плену. Однако Юрий и Марина родному Самбору предпочли Тушино. Очевидно, мечта о московском престоле не давала им покоя. Шестого сентября Марина официально «узнала» чудесно спасшегося мужа и снова стала московской царицей. Правда, ненадолго. Вначале Самозванцу сопутствовал успех. Его власть признали Псков, Астрахань, Переславл-Залесский, Ярославль, Кострома, Вологда, Ростов, Муром, Арзамас. Таким образом, в России воцарилось двоевластие. Было две столицы: Москва и Тушино. И два царя: Василий и «Дмитрий».

Множились и самозванцы. По крайней мере, трое из них: «царевичи» Осиновик, Иван-Август и Лаврентий, на деле являвшиеся полуграмотными казаками, были повешены по приказу «Тушинского вора». Но самозванцы плодились в геометрической прогрессии: появились лжевоеводы, лжебояре, лжеархиереи и даже лжеюродивые. Страна как будто заболела коллективным умопомешательством.

Но это время стало и временем небывалого взлёта Романовых. Первый Самозванец сделал Филарета Романова митрополитом Ростовским, второй – патриархом. Конечно, возможны всякие совпадения, но не следует до конца отбрасывать версию о том, что Смутное время ГОТОВИЛОСЬ. Причем, не в Варшаве, а в Москве. В феврале 1609 года царь Василий Шуйский был вынужден просить помощи у шведов. Король Карл IX обязался предоставить Шуйскому 5000-е войско. Что и было сделано. Однако шведский монарх схитрил и вместо шведов, считавшихся тогда едва ли ни лучшими солдатами в Европе, предоставил наёмников, собранных в Германии, Франции, Англии, Шотландии. Но и этого было достаточно: князь Михаил Скопин разбил тушинцев под Тверью, имея 3000 русских и 5000 наёмников. Это была первая значительная победа русской армии за последнее время. Однако в Твери наёмники решили, что их обделили и ушли восвояси. У Скопина, помимо русских, осталось лишь несколько сотен наёмников.

Вскоре к Скопину стали примыкать ополчения из русских городов. Ожесточённое сопротивление врагу оказал Троице-Сергиев монастырь. Он оборонялся от превосходящих сил гетмана Сапеги 15 месяцев! Узнав о приближении Скопина, Сапега снял осаду монастыря и дал бой под Калязиным, но потерпел сокрушительное поражение. В это же время на Русь вторглись крымские татары, к осени их войска приблизились к Серпухову. И вот тогда король Сигизмунд решился на открытую интервенцию: осенью 1609 года польские войска, под командованием литовского канцлера Льва Сапеги и самого Сигизмунда, осадили Смоленск. Оборона Смоленска была беспримерной: она длилась двадцать месяцев!

Тем временем, войска князя Скопина наносили Тушинцам и казакам одно поражение за другим. Шуйский решил ещё более усилить союз с Швецией и выразил готовность идти на территориальные уступки. У шведов, кроме этого, были и личные счёты с Сигизмундом, который являлся сыном шведского короля Юхана и, считая своего дядю Карла IX узурпатором, мечтал вернуть себе шведский трон. В тушинском лагере начались беспорядки. Лжедмитрий II бежал в Калугу. Его сторонники разделились на несколько непримиримых лагерей. Большинство казаков вернулись на Дон, в свои станицы.

В марте 1610 года князь Михаил Скопин вошёл в Москву. Его встречали, как народного героя. Это вызвало ревность и ярость у крайне непопулярного царя Василия. Он начал опасаться, что племянник отнимет у него трон, тем более что по крайне запутанным местническим правилам Скопин считался старше дяди и, следовательно, мог вполне претендовать на корону, да плюс войско его боготворило. Командовавший наёмниками Яков Делагарди первым почувствовал опасность и уговаривал князя покинуть немедленно Москву и стать лагерем поблизости. Но князь Скопин понадеялся на свою популярность и знатность и вступил в открытое противостояние с дядей, хотя более опасным соперником, нежели старый и бездетный Василий, был его брат Дмитрий, уже видевший себя царём. Во время одного из пиров, жена Дмитрия Шуйского Екатерина (дочь Малюты и сестра убиенной царицы Марии) поднесла князю Михаилу кубок вина. Выпив, он почувство

вал себя плохо, заболел и вскоре умер. Смерть Скопина всколыхнула Россию. Прокофий Ляпунов, фактически правивший Рязанью, обвинил в смерти князя Шуйских и призвал свергнуть царя Василия. В Москве его поддержал князь Василий Голицын. Эту ситуацию усугубило страшное поражение русско-шведского войска под Клушиным. Дмитрий Шуйский был разбит наголову. Судьба династии Шуйских была решена. Войска Самозванца взяли Серпухов, открыв себе дорогу на Москву.

В это время в Москве совершился боярский путч. Шуйский был низложен и насильно пострижен в монахи. Началась эпоха Семибоярщины. В неё вошли Фёдор Мстиславский, Иван Воротынский, Василий Голицын, Иван Романов, Фёдор Шереметьев, Андрей Трубецкой и Борис Лыков. Это был настоящий переворот: впервые в истории России преобладающей силой стали не Рюриковичи, а Гедиминовичи. В ходе многочисленных переговоров было решено звать на царство польского королевича Владислава. Это решение протолкнули Филарет Романов, Фёдор Мстиславский и Василий Голицын. Лжедмитрий II остался не у дел. Москву захватили польские войска под командованием гетмана Жолкевского. Самозванец вынужден был отступить и вскоре был убит своими телохранителями-татарами, унеся в ад тайну своего происхождения.

ЛЖЕДМИТРИЙ III

Казалось бы, с кончиной второго Лжедмитрия история самозванства закончилась. Ан нет, Бог Троицу любит. Появился третий Самозванец. Он объявился 23 марта 1611 года в Пскове, и в летописях упоминается, как дьякон Сидорка из города Москвы, из-за Яузы. Через год казаки подмосковного стана признали его царём и присягнули. Впрочем, среди поддержавших Псковского вора были не только казаки, но и дети боярские и даже бояре: князья Трубецкой и Хованский. Именно с князем Хованским в мае 1612 года Сидорка бежал из Пскова, надеясь разжечь новую Смуту. Но Иван Плещеев уговорил князя выдать самозванца, что и произошло 1 июля. Третьему Самозванцу тоже не удалось долго царствовать.

И тут пришёл черёд ещё одного, последнего самозванца – совершенно невинного Ивана «Дмитриевича», сына Mapины Мнишек и Тушинского вора. «Царица» Марина осела в Коломне, вышла замуж за 3аруцкого и заставила Заруцкого и Трубецкого признать Ивана законным царём. Когда же и Трубецкой побежал к новым властям каяться, она вместе с Заруцким подослала убийц к князю Пожарскому, но безрезультатно. После того как к Коломне подошло земское ополчение, ей пришлось бежать сначала в Рязань, потом в Астрахань, потом к яицким казакам. Там, летом 1614 года она была схвачена у Медвежьего острова и доставлена вместе с сыном в Москву. Её четырёхлетний сын Иван был повешен, а сама Марина то ли умерла от тоски, то ли была утоплена. Заруцкий, выданный вместе с Мнишеками, был посажен на кол. Смутное время закончилось, а с ним и самозванцы. •

Первый заместитель Руководителя холдинга «Политика»
Ян Едынак