ПОЛИТИКА

Выдвинутая Президентом Российской Федерации Д.А. Медведевым фундаментальная идея созыва общеевропейского саммита и разработки международно-правового договора о европейской безопасности стала заметным событием мировой политики. Инициатива российского лидера, основанная на многофакторном анализе международных процессов, вошла органично в концепцию внешней политики Российской Федерации, принятую 12 июля 2008 г. Как следует из смысла документа (Раздел IV. Региональные приоритеты), президентская оферта призвана содействовать главной цели российской внешней политики на европейском направлении – «создание по-настоящему открытой, демократической системы общерегиональной коллективной безопасности и сотрудничества, обеспечивающей единство Евро-Атлантического региона – от Ванкувера до Владивостока, не допуская его новой фрагментации и воспроизводства прежних блоковых подходов, инерция которых сохраняется в нынешней европейской архитектуре, сложившейся в эпоху «холодной войны». Отметим, что её прикладной эффект распространяется и на решение иных внешне-политических задач РФ. Среди них – формирование современного мироустройства, верховенство права в международных отношениях, укрепление международной безопасности, международное сотрудничество в сфере экономики, экологии, защите прав человека и др. Актуальность такого подхода к области безопасности эпохи глобализации, который демонстрирует российская власть и её дипломатия, не вызывает сомнений. Она подтверждена многими международными фактами. В частности, недавними стратегическими, иррациональными, по сути, событиями в зоне грузино-югоосетинского конфликта. Вследствие агрессивных действий Грузии – суверенного государства – члена ООН, ОБСЕ, других международных структур, были нарушены основные принципы международного права, прежде всего, принципы неприменения силы и угрозы силой, общепризнанные гуманитарные стандарты, законы и обычаи войны. Разрушению подверглись конкретные политические и юридические договорённости в рамках СНГ по миротворчеству. Ущерб региональной и всемирной системе безопасности очевиден.

Следует подчеркнуть, что высказанное Д.А. Медведевым предложение вызвало в целом позитивные оценки и отклики в международном сообществе (Евросоюз, МПС, ОБСЕ, НАТО, ШОС, СНГ). В то же время идущая реакция ставит немало прямых вопросов, касающихся его практического содержания, механизмов осуществления. От ответа на них зависит многое: полноформатное и реальное признание самой договорной концепции, а также эффективная организация дипломатических переговоров по заявленной главой Российской Федерации предельно важной и универсальной проблеме. Своевременность её политического восприятия, освещения в международной среде, а также призыв к регулированию в процессе международного взаимодействия всех ответственных акторов, не вызывает никаких сомнений. Она адекватна критериям обеспечения глобальной безопасности, полноценно отвечает угрозам, противоречиям, вызовам на пространстве европейской безопасности, которые в значительной мере порождены эгоистичным поведением государств и институтов евроатлантического партнёрства, игнорированием последним общих интересов многомерного мира.

Тем не менее, будущий договор и, следовательно, характер создаваемый его концепции не должны быть ни антиамериканскими, ни антинатовскими, ни, скажем, антиЕСовскими. Документ подобного масштаба решит стратегические задачи, станет востребованным, если он будет договором объединения сил и ресурсов суверенных государств, международно ответственных институтов в сфере региональной безопасности. Его задачи (более конкретные) – придать современной безопасности качество действительно неделимой, новеллизировать соответствующие отрасли международного права, сделать жёстко императивным применение его общих и общеобязательных норм jus cogens (принципов), внести зримый вклад в систему всемирной безопасности на базе Организации Объединённых Наций. Эти и другие, связанные с ним задачи (например, мониторинг действия Хельсинского заключительного Акта 1975 г., оценка деятельности ОБСЕ, её вклада в европейскую архитектуру безопасности, аудит взаимодействия европейских организаций), будут обеспечены, если в процессе многотрудной работы, а она не может быть иной, добавим, и многолетней, – её участники добьются атмосферы доверия, внедрения политических и юридическ��х инноваций. Полезно, просто необходимо, учесть и проанализировать накопленный позитивный и проблемный (отрицательный) опыт, а также показать всемерное уважение к соблюдению и прогрессивному развитию международного права.

Реализация идеи Президента России Д.А. Медведева требует концентрированной политической воли российской власти, как законодательной так и исполнительной. Её должно довести до логического завершения – созыв общеевропейского саммита на высшем уровне, создание переговорных механизмов, определение треков сотрудничества и «дорожных карт», подготовка проекта договора, подписание его и ратификация, как юридически обязательного. Довести, несмотря на то, что сегодня не все, откровенно говоря, созидательные предпосылки (политические, психологические) созданы. Оставаться оптимистом крайне необходимо, поскольку по многим направлениям европейской безопасности наблюдается кризис, застой, инерционность в практическом поведении и политическом мышлении. В этой ситуации у российской дипломатии должен быть всесторонне продуманный и реализуемый план действий, отвечающая им ресурсная база (материальная, информационная), адекватное интеллектуальное сопровождение.

В соответствии с сегодняшними реалиями в освоении и апробации идеи Д.А. Медведева, приоритетное направление имеют два блока: организационно-информационный и концептуальный.

Первый требует настойчивости и объёмных разъяснений российской идеи на всех уровнях международных отношений (дипломатия глав государств и правительств, диалог МИДов, работа зарубежных представительств, использование потенциала парламентской дипломатии и СМИ). Эта деятельность предполагает также подключение научного экспертного сообщества, например, подразделений АН РФ, общественных структур в лице Российской ассоциации международного права, Российской ассоциации содействия ООН, Международной академии информационных технологий и др.

Позицию европейских и других зарубежных стран по проблеме безопасности, организации общеевропейского саммита в верхах надо сознательно и активно формировать, обращаясь при необходимости к общественным и партийным кругам этих государств напрямую. Целесообразно продвижение этой идеи, аргументов в её пользу и в национальные (мировые) СМИ.

Второй – в значительной степени ориентирован на теоретическую (интеллектуальную) и иную работу. От её результативности зависит формирование политической воли европейских партнёров России, их стремление стать субъектами будущих договорённостей.

Определение концепции европейской безопасности должно исходить из ряда объективных фактов. Прежде всего, из многоаспектности её содержания. Сегодня говорят о таких сторонах, как политическая, экономическая, финансовая, экологическая, технологическая, военная, международно-правовая и др. Следовательно, согласование общей дефиниции потребует значительных усилий. Возможно, в заключительном виде это будет общепринятый комплекс (набор) взаимосвязанных элементов, что, несомненно, также отвечает целям регуляции системы безопасности. Не менее значимо и то, что субъектами последней являются разнопорядковые единицы – суверенные государства и международные организации. Причём последние, исходя из своих ролевых функций, компетенции, нередко занимают доминирующие позиции, отодвигая фактически государства на второй план (НАТО). Имеются и тенденции другого рода, когда государства – члены того же Северо-Атлантического блока – действуют вне обязательств организации, по-своему усмотрению. Пример с размещением американской ПРО в Европе, союз США с Чехией и Польшей – весьма характерен.

Специфика и среди государств. Их статусно-политические различия не сравнимы с периодом 70-х годов прошлого столетия, когда формировался известный Хельсинский процесс. Биполярного мира уже нет, а существующий полон противоречий. Среди государств – субъекты с одинаковой окраской и разбросанными ориентирами: проамериканские и пронатовские, ядерные и неядерные, с опытом «цветных революций», антироссийскими фобиями, со стремлением к историческому реваншу (страны Балтии). Тревожит и такое обстоятельство – ряд из них, что называется, вкусили атмосферу международного беззакония, стали соучастниками прямого нарушения в Европе международного права (бомбардировки Югославии, признание нелегитимного провозглашения независимости Косово, нарушение прав и свобод человека в Эстонии, Латвии, Литве). Игнорированию подверглись и существенные политические договорённости, в том числе и с Россией (нерасширение НАТО на Восток, ратификация ДОВСЕ). Международно-правовой нигилизм – прямая угроза выработке общих стандартов, обязательных к исполнению в области региональной безопасности. Такую же опасность масштабного характера представляют и иные элементы «критической мысли» в мировых делах, о которых не раз публично говорили Д.А. Медведев и В.В. Путин. Среди них – экономический эгоизм, двойные стандарты в политике, сокращение пространства взаимопонимания между государствами и иные факты со знаком «минус».

Очевидно, скажем откровенно, в таких непростых условиях надеяться на быстрое и оптимальное согласование воли государств по предмету европейской безопасности не приходится. Наверное, должна быть востребована, выстроена практическая пошаговая дипломатия, рассчитанная на последовательное решение существующих разноаспектных вопросов, а не на одномоментный эффект. Любой зримый внешнеполитический успех – универсализация режима нераспространения ОМУ и применения императивных гуманитарных стандартов, борьба с международным терроризмом, наркотрафиком, СПИДом, демилитаризация космоса, энергетическая и продовольственная безопасность, укрепление приграничного и межрегионального сотрудничества – будет вкладом в подготовку Договора о европейской безопасности.

На этом пути следует принимать во внимание и иные факторы. В эпоху глобализации, учитывая исторические традиции, международно-правовые реалии (совокупность действующих межгосударственных договорённостей), совершенно очевидно, что полнота европейской безопасности зависит от отношений стран региона с другими авторитетными игроками. Среди них – США, Канада, Китай, Индия, Япония, Иран и др. Мир безопасности в новом столетии следует строить, конечно, и при активном участии ООН, НАТО, ЕС, ОДКБ, ШОС и иных ответственных структур мирового и регионального масштаба. По крайне мере, как минимум, востребовано их присутствие в качестве наблюдателей на будущем общеевропейском саммите. В дальнейшем, после создания инфраструктуры европейской безопасности на основе международного права и юридически обязательного Договора, в центре которой может быть такой орган, как Совет европейской Безопасности, заинтересованные государства иных регионов и международные организации могут непосредственно содействовать укреплению режима безопасности в Европе в качестве его партнёров sui generis.

И в заключение ещё одно наблюдение, ещё одна констатация важной тенденции в современных международных отношениях. Практическая реализация российской инициативы по подготовке Договора о европейской безопасности совпадает по времени, способам достижения, целевым установкам с созданием программы реформирования международного правопорядка. Её параметры, вектора и ресурсы обозначены в новой Концепции внешней политики Российской Федерации. Предлагаемый РФ международный проект призван стать либо одним из инструментов такого процесса модификации, либо его конкретным позитивным результатом. И то, и другое – в жизненных, стратегических интересах международного сообщества, его прогрессивной эволюции в XXI веке. •